Ненаписанная история: убит ли Пушкин подло? Часть 1

27 января 1837 года на Чёрной речке состоялась дуэль Александра Сергеевича Пушкина и Жоржа Дантеса, ставшая роковой для величайшего поэта России. Сегодня мы публикуем статью-расследование одного из авторов газеты

27 января 1837 года на Чёрной речке состоялась дуэль Александра Сергеевича Пушкина и Жоржа Дантеса, ставшая роковой для величайшего поэта России. Сегодня мы публикуем статью-расследование одного из авторов газеты "Дуэль", кандидата медицинских наук Г.И. Абсава, посвящённую очередной годовщине этого трагического для нашей страны события. Приведённые автором факты и документы до сегодняшнего дня не были известны подавляющему большинству наших читателей.

"Пушкин и его жена попали в гнусную западню, их погубили..." Кн. П.А. Вяземский.

"Поэт убит человеком без чести, дуэль произошла вопреки правилам - подло..." В.А. Жуковский.

Пуговица

О дуэли А.С. Пушкина написано много, даже очень много, однако некоторые обстоятельства до настоящего времена остаются невыясненными. Так, до сих пор неизвестно, кто писал ему анонимные письма и какая цель при этом преследовалась, почему Дантеса настойчиво толкали к поединку и, наконец, зачем понадобилась физическая ликвидация Поэта.

Изучение событий дуэли также вызывает ряд вопросов, в частности, почему Дантес отделался лёгкой раной в руку, хотя А.С. Пушкин попал ему в верхнюю часть живота и даже свалил его на снег?

Традиционная пушкинистика (дореволюционная и советская) объясняла это тем, что пуля, пробив мышцы правой руки, угодила в пуговицу то ли сюртука, то ли подтяжек, которая тем самым спасла Дантесу жизнь, однако пуговицу эту никто и никогда не видел, военным судьям она в качестве вещдока не предъявлялась и речь о ней на суде вообще не шла. А информация эта была почерпнута из пересудов тогдашнего светского общества - источник, как известно, ненадёжный.

Между тем во всех авторитетных биографиях А. Пушкина о пуговице Дантеса упоминается, как о непреложном факте. При полном отсутствии фактических материалов все это представляется, по меньшей мере, странным.

Уже несколько раз люди, не удостоившиеся чести быть профессиональными историками, литературоведами, пушкинистами и пр. и не удовлетворённые официальной версией о дуэли А.С. Пушкина, в частности, пресловутой пуговицей, выдвигали своё мнение: Жорж Дантес из-за трусости и в нарушение правил дворянской чести и Дуэльного кодекса вышел на поединок в кольчуге, панцире, бронежилете и т.п. Дискуссия об этом возникала и в 30-х, и в 60-х гг. XX века. Но, как положено, «профессионалы-пушкинисты», монопольно владеющие прессой, вышли из этой схватки победителями.

Помилуйте, кто может поверить измышлениям какого-то инженера М. Комара, что «...при скорости около 300 м/сек... сильный удар пули... должен произвести большой разрушительный эффект: то, что пуля Пушкина пробила руку Дантеса без повреждения кости, нельзя назвать большим эффектом. На эту работу израсходовалась только незначительная часть силы удара, и главная его часть обрушилась на пуговицу. Она должна была если не разрушить, то деформировать пуговицу и вдавить её в тело». Но следов этого на теле Дантеса не осталось, следовательно - был панцирь.

Кто поверит выдумкам какого-то судебно-медицинского эксперта В. Сафонова, высказавшего предположение о существовании кольчуги, т.к. кавалергардский вицмундир был однобортный и в месте попадания пули пуговицы не должно было быть (вицмундир - выходной офицерский мундир фрачного покроя; в то время действительно был однобортным).

Как верить этим непрофессионалам и полупрофессионалам, если маститые «профессионалы» утверждают, что этого быть не могло, приглашают специалистов по военному костюму и защитным вооружениям и доказывают, что, начиная с ХV века кольчатые доспехи никого от пули уже не спасали, а на Дантесе был офицерский сюртук, который действительно был двубортный и пуговка имелась? (Повседневной одеждой офицера был двубортный общевойсковой сюртук - приталенный пиджак с глухой застёжкой и полами до колен). Но в качестве основного аргумента выдвигалась честь дворянина и офицера, которая не позволила Дантесу прибегнуть к какому-то пулезащитному приспособлению. Воинская честь и дворянское благородство - вещи прекрасные, но являлся ли Ж. Дантес их достойным носителем?

Честь

Поддержание своей чести дворянином и офицером (в то время это были синонимы: солдат или сержант, произведенный в офицеры, автоматически аноблировался, т.е. получал потомственное дворянство) заключалось не только в готовности в любое время выйти на дуэль и даже не в том, что он никогда не будет сидеть в театре на галёрке. Прежде всего, это было ревностное исполнение своего служебного долга и верность присяге. Дантес не принял русского подданства, но принёс присягу «на верность службы», где клялся исполнять свой долг «как честному, храброму и верному офицеру надлежит». И как он это делал?

Он пользовался репутацией «негодного офицеришки, позорившего один из лучших полков русской гвардии». Например, позволял себе курить в строю, постоянно сбегал с дежурств и учений и даже не удосужился выучить по-русски несколько уставных команд (интересно, как ухитрялся командовать своим взводом?). Не говоря уж о том, что он не вылезал из внеочередных дежурств по полку, домашних арестов и гауптвахты - 44 взыскания за 3 года службы! А имеющиеся в его формулярном (послужном) списке многочисленные объявления Высочайшего благоволения (благодарности) объясняются просто: за удачно проведенный смотр, манёвры и пр. полк удостаивался Высочайшего благоволения, которое вносилось в послужной список каждого полкового офицера. Право же, командир Кавалергардского полка генерал-майор Гринвальд у меня вызывает восхищение - это же надо с такими разгильдяями-офицерами умудряться содержать свою часть в образцовом порядке и получать благодарности от такого знатока строевой службы, как Николай I!

А вот ещё штрихи к психологическому портрету рыцаря Дантеса. В своих показаниях Комиссии военного суда о причинах дуэли он всячески изворачивается и врёт, стремясь представить А.С. Пушкина грубым дикарём, оскорбившим его без всякой причины: «...Нидерландский посланник барон Геккерен получил от... Пушкина оскорбительное письмо касающееся до моей чести, которое якобы он неадресовал на моё имя единственно потому, что щчитаит меня подлецом и слишком ниским» (здесь и далее сохранена орфография оригинала. - Авт.)...

Но этот подлец ни словом не упоминает за что: за то, что они со своим приёмным «папашей» Геккереном нахально преследовали жену Пушкина. А первый вызов на дуэль в ноябре 1836 г. Александр Сергеевич, оказывается, сделал по глупости и взял его назад по той же причине, т.к. якобы «...он ошибся в поведении моём и что он более ещё находит оное благородным и вовсе неоскорбительным для его чести...» И опять ни слова не сказал «благородный рыцарь», что Пушкин вынужден был отозвать свой вызов, т.к. Дантес через несколько дней сделал предложение сестре Наталии Николаевны. Не мог же он портить партию свояченице - перезрелой нищей дурнушке Екатерине Гончаровой!

Но суд, слава Богу, хоть в этом разобрался и вынес определение: «...Легкомысленное поведение Барона Егора Геккерен, который оскорблял жену Пушкина своими преследованиями, клонившимися к нарушению семейственнаго спокойствия и святости прав супружеских...».

А как этот «благородный правдолюбец» пытается припутать к делу невиновных людей, в частности, друга Пушкина князя П.А. Вяземского: он ссылается на некую «реляцию» своего секунданта к абсолютно непричастному князю Петру Андреевичу - там, мол, всё сказано. И вот Вяземского, ни сном, ни духом не ведавшего о дуэли до её исхода и уже потом получившего письмо с описанием этого события от секунданта Дантеса, вызывают в суд и заставляют оправдываться, откуда у него эта «реляция», да не знал ли он заранее о готовящемся поединке. Расчёт неплохой - припутав к суду известного человека, да ещё русского князя, Дантес получал дополнительные шансы вывернуться.

Находясь под арестом, Дантес пишет частное письмо Презусу (председателю) Военно-судной комиссии конногвардейскому полковнику Бреверну, где сваливает всю вину на А.С. Пушкина, представляя его этаким дикарём, мавром, необузданным ревнивцем, вызвавшим его за невинные светские любезности Наталии Николаевне. Опять наглая и беспардонная ложь: в своих официальных показаниях припёртый к стене Дантес был вынужден признать, что его поведение в отношении Н.Н. Пушкиной действительно могло вызвать ревность её мужа. Я уж и не говорю, что не только правила чести, но и Устав воспрещали арестованному офицеру заводить приватную переписку с судьями. И Бреверн тоже хорош гусь - вместо того, чтобы доложить по инстанции о попытке оказать давление на следствие и приобщить эту цидулку к делу, он молчит. Хорошо, что хоть письмецо сохранил, и мы имеем теперь возможность предъявить его защитникам «благородного джентльмена» Дантеса-Геккерена, человека с двумя фамилиями и тремя отечествами.

Нетрадиционная ориентация

Что касается других моральных качеств Жоржика, то тут никуда не денешься - Дантес действительно был пассивным любовником нидерландского посланника барона Луи Геккерена, который при живом отце «усыновил» его за оказанные известные услуги. Кстати, в высшем свете об этом знали немногие, а кто знал - помалкивал. О причинах «усыновления» ходили разноречивые слухи, по-видимому, умело вбрасываемые старым интриганом Геккереном: кто говорил, что Дантес - побочный сын голландского короля, и Геккерен, выполняя королевскую волю, легализует положение его сына, кто считал Жоржа его племянником. Но мы-то знаем, в чём дело.

Не подумайте, что я собираюсь морализировать на эту тему, мне неохота делать бесполезную работу. Ну, добро бы была у него нетрадиционная ориентация, как говорится, человек по ошибке родился мужчиной.

Однако это не так - Дантес был отъявленным бабником и вечно вертелся возле юбок. Что же заставило душку Жоржа наступать на горло собственной песне и податься в любовники к пожилому лысому гомосексуалисту? Причина стара, как мир: деньги, господа.

Дело в том, что Луи Геккерен был очень богат, а красавец Дантес - нищ, как церковная крыса: младший сын небогатого эльзасского помещика, да ещё эмигрировавший по политическим мотивам (он принимал участие в путче, организованном невесткой свергнутого короля Карла Х герцогиней Беррийской для возвращения престола своему сыну; поговаривали, что Дантес находился в любовной связи с герцогиней).

Император Николай I, недолюбливавший нового короля Франции Луи-Филиппа, разрешил Дантесу вступить в Кавалергардский полк сразу офицером и назначил ему содержание в 10000 рублей в год (для сравнения: А.С. Пушкин, имея более высокий чин, равный капитанскому, и придворное звание камер-юнкера, получал всего 5000 рублей в год). Денег этих Дантесу катастрофически не хватало, почему он и принял «лестное» предложение Геккерена. Но человек он был деловой - потребовал гарантий, т.е. «усыновления», что, с одной стороны, обеспечивало получение богатого наследства, а с другой - давало благопристойное объяснение совместного проживания двух совершенно ничем не связанных мужчин (в то время на подобные пустяки почему-то обращали большое внимание). И ведь каков деляга - когда он случайно узнал, что по метрике он, оказывается, Жорж-Шарль, а в документах по усыновлению значится Шарль-Жорж, то немедленно отписал «папашке», чтобы тот принял меры, типа «исправленному верить».

И вот цель достигнута - Дантес не ограничен в денежных средствах, богатый наследник, живёт в роскоши. Неужели вы думаете, что этот беспринципный и аморальный человек выйдет на смертельный поединок с разъярённым, затравленным и загнанным в угол Пушкиным - одним из лучших стрелков и фехтовальщиков России, не приняв мер, гарантирующих его безопасность? Луи Геккерен тоже добился своего - хоть и с затратами, но получил в любовники молодого красавца-кавалергарда. И чтобы он отпустил его на верную смерть? За что же боролись?

Плохо вы думаете об этих людях, вернее, слишком хорошо. Выражение «верная смерть» - не для красного словца: тяжелораненый Пушкин сумел-таки удачно попасть в своего противника, и не прими папашка с сынком действенных защитных мер, Дантес точно предстал бы перед Судом Всевышнего одновременно с Александром Сергеевичем. Так что не сомневайтесь, бесчестные меры для спасения чести они приняли. Обладатель чести, благородства и прочих добродетелей вышел на дуэль с А.С. Пушкиным, имея под сюртуком пулезащитное приспособление, скорее всего, хорошо пригнанную кирасу - сплошной металлический доспех, защищавший грудь, верхнюю часть живота и бока. Вышел в нарушение правил чести и Дуэльного кодекса; если бы об этом стало известно, Дантеса ждала бы гражданская смерть - он был бы изгнан из благородного общества. Но ведь жить-то хоцца, опять же какую кучу деньжищ предстояло ему получить после папаши Геккерена! Кто не рискует - не пьёт шампанского, вот Жоржик и решился рискнуть, тем более, что сценарий был разработан надёжный.

Подробности

Я не уверен, что всем читателям, особенно молодым, известна в подробностях история гибели Поэта, поэтому осмеливаюсь напомнить основные детали событий.

В ноябре 1836 г. Пушкин получил анонимный пасквиль «ордена рогоносцев», прозрачно намекавший на связь его жены с императором. Александр Сергеевич мгновенно вычислил, от кого исходила эта гадость, и послал вызов Дантесу. Однако папаша Геккерен проявил неимоверную активность - униженно просил об отсрочке дуэли, подключил близких Пушкину людей и даже умолял его жену написать письмо Жоржу с просьбой не выходить на поединок якобы для того, чтобы не подвергать её мужа опасности - каков хитрец! Хорошо, что у той хватило ума отказаться. И в конце концов Геккерену удалось повернуть дело так, что будто бы Дантес увивался возле Наталии Николаевны только для того, чтобы жениться на её сестре - перезрелой, некрасивой косоглазой (наследственная черта Гончаровых), к тому же и бесприданнице. При таком повороте событий Пушкину ничего не оставалось делать, как отозвать свой вызов. И хотя ему пришлось написать, что он не считает, будто Дантес решился на невыгодную женитьбу из страха перед дуэлью, все сначала так и думали. Казалось бы, удалось втоптать обоих Геккеренов в грязь. Но хитрый старый черт Луи Геккерен не дремал - он стал распускать слухи о том, что его Жорж проявил высокое самопожертвование - женился на бедной дурнушке ради спасения чести своей возлюбленной, первой красавицы Петербурга Наталии Николаевны. В этом ему помогали посетители салонов графини М.Д. Нессельроде, графа С.С. Уварова, да и других недругов у Пушкина хватало. И эта светская чернь взяла верх - на Александра Сергеевича стали смотреть, как на настоящего рогоносца, тем более, что Дантес и после свадьбы продолжал демонстративно волочиться за его женой.

Конечно же, Натали никаких шашней с Дантесом не имела, однако будучи всего лишь женщиной, к тому же не очень умной, не могла удержать себя от флирта с модным красавцем, что, естественно, подливало масло в огонь. Плюс к этому жёлтая пресса во главе с небезызвестным Фаддем Булгариным, стремившаяся задавить конкурента - пушкинский журнал «Современник», вопила во всю глотку о кризисе гения Пушкина, что якобы заставило его сделаться журналистом. Плюс тяжёлое материальное положение - на руках у Александра Сергеевича была щеголиха-жена с двумя щеголихами-сестрами да ещё четверо малолетних детей, да ещё повеса, мот, вечно по уши в долгах младший брат, да ещё сестра с мужем, требовавшим своей доли из его скудных доходов, а при этом долгов у Пушкина было на 120000 рублей.

Униженный, затравленный Пушкин, глубоко оскорблённый в том, что он ценил превыше всего - собственную честь и честь любимой жены, направил оскорбительное письмо Геккерену. И что же? Тот мгновенно поручает своему так называемому сыну послать вызов на дуэль Пушкину, не терпит никаких проволочек и требует его к разделке. С чего вдруг такая спешка? В.В. Вересаев считал, что после первого вызова Геккерен срочно заказал для Дантеса стальной панцирь, к январю 1837 г. он был изготовлен и доставлен заказчику. Отсюда, вероятно, воинственный тон, угрозы, требования срочной дуэли - теперь уже не страшно.

Александр Сергеевич, не желая компрометировать своих друзей, просит английского дипломата Медженниса быть его секундантом, но тот отказывается. Поэт предлагает своему противнику самому выбрать для него секунданта, но тут отказывается Дантес: они готовят скрытое убийство, а если ещё и секундант Пушкина будет от них, то могут догадаться, что это, действительно, убийство под видом дуэли. Но эта парочка умела охранять то, что она называла своей честью.

Тогда Пушкин, случайно повстречав на улице своего лицейского друга инженер-подполковника К.К. Данзаса (это случилось в самый день дуэли около 13 часов 27 января), не открывая ему всей правды, просит его быть свидетелем одного разговора и увозит ничего не подозревающего Данзаса к французскому дипломату виконту Д"Аршиаку - секунданту Дантеса. Только там Константину Карловичу всё становится ясным, и он, не желая оставлять товарища в тяжелом, да и неловком положении, принимает на себя обязанности его секунданта. Секунданты остаются наедине.

На вопрос Данзаса, есть ли возможности к примирению, Д"Аршиак отвечает категорическим «нет» и предлагает, не теряя времени, приступить к выработке дуэльного соглашения.

Условия, предложенные французами, очень жестоки: расстояние между барьерами 10 шагов, противники стреляют в любое время и с любой точки; при безрезультатности первого обмена выстрелами поединок возобновляется до «результата». Однако Данзас принимает их - Пушкин уполномочил его на любые условия. Данзас возвращается к ожидающему его Пушкину, по пути забирает присмотренную последним пару пистолетов, и они отправляются к месту дуэли на Чёрной (!) речке. К назначенному месту они подъезжают в сумерках, в 5 часов вечера одновременно с противниками; Луи Геккерен притаился где-то вблизи. Секунданты утаптывают снег, размеряют барьеры, заряжают пистолеты - каждый свою пару. Противники становятся на крайние точки за 5 шагов от барьера и получают пистолеты (привезенные французами). Данзас взмахом шляпы подаёт знак к началу. Дуэлянты идут друг на друга, но Дантес, не доходя до барьера, стреляет; Пушкин падает. Подбежавшем секундантам он говорит, что ранен, но ещё в силах произвести свой выстрел. Выпавший пистолет Пушкина облеплен снегом, и Данзас подаёт ему другой. Александр Сергеевич целится, гремит выстрел - и Дантес падает. «Браво!» - восклицает Поэт и отбрасывает пистолет. Однако француз поднимается - он получил лёгкую рану в руку.

( продолжение следует)