Кошмар ХХI века: полная занятость

На протяжении последних лет лучшие умы мира ломали голову над тем, как ликвидировать актуальную проблему современности — безработицу. В промышленно развитых странах пытались вводить неполную рабочую неделю или же

На протяжении последних лет лучшие умы мира ломали голову над тем, как ликвидировать актуальную проблему современности — безработицу. В промышленно развитых странах пытались вводить неполную рабочую неделю или же принудительно сокращали объем рабочего дня. Далеко не всегда это вызывало понимание у самих трудящихся, ибо заработная плата при этом, ясное дело, не повышалась.

В странах с менее развитой экономикой изыскивали возможности для налаживания общественных работ и всякого рода “трудовых батальонов”. Никто не мог предположить, что главная опасность скрывается в противоположном направлении. Обеспечив работой и куском хлеба всех и каждого, работодатели и власти оказались перед весьма сложной дилеммой: как избежать рецидивов прошлого. А именно: как сделать процесс получения работы и сами условия труда безопасными и комфортными. Между тем, призрак войны труда и капитала, беспокоивший человечество сто лет назад, снова выбирается на мировую арену. Обеспечение полной, тотальной занятости в мировом масштабе грозит печальными последствиями: работники почти неизбежно станут настолько бедны, что вынуждены будут соглашаться на изнурительные и опасные работы, а в перспективе — и вовсе потеряют личную свободу. Избежать этой тревожной ситуации можно только в том случае, если влиятельные международные организации, определяющие ныне трудовую политику, откажутся от восприятия полной занятости как перспективной цели для развития цивилизованного мира.

В общем-то, специалисты расходятся во мнениях о том, что такое “полная занятость” в современных условиях. Одни считают, что это “естественный” или “приемлемый” уровень безработицы. Другие более конкретны: тотальная занятость — это постоянное наличие большого числа вакантных рабочих мест по сравнению с числом безработных. Безусловным считается одно: должно существовать превышение спроса на рынке труда, а не его равновесие. Но сегодня какие-то строгие расчеты в этой сфере вообще проблематичны. Невозможно вести централизованные переговоры об оплате труда, а также регулировать цены и доходы, что необходимо для подавления инфляции в случае постоянного превышения спроса на рабочую силу, сохраняющегося в течение неопределенного времени.
Существует и другое опасное заблуждение: каким именно путем достигать равновесного положения на рынке труда. Лет пятьдесят назад в европейских странах с фашистским режимом проблема безработицы просто не существовала, так как все обязаны были трудиться. Отголоски этих представлений существуют и сегодня. Конечно, с противоположным знаком. Некоторые идеологи полагают, что индустриальное общество не должно уделять внимание людям, не желающим работать — вне зависимости от того, по каким причинам это происходит. Хотя принудительное подавление безработицы чревато вспышками насилия и устойчивым ростом преступности. Подобная поляризация мнений характерна сегодня и для самых передовых партий, общественных организаций и политических деятелей. Прогрессивные политики призывают к “мягкому” принуждению к работе. Радикалы же заявляют просто: пусть работают миллионеры, адвокаты и дантисты, а мы будем жить на различные социальные пособия.

Итак, опасность № 1: индивидуализм конца ХХ века чреват появлением новых различий во взглядах на труд. Если раньше были надежды на то, что с достижением достатка часть трудоспособного населения будет менее настойчивой в поиске работы и предпочтет досуг, то теперь эта иллюзия развеялась. Наоборот, желание трудиться и потреблять плоды этого труда, похоже, не иссякает. Ведь, наличие новых товаров и услуг делает часть “домашней” работы в развитых странах ненужной. Следовательно, люди обращаются в те отрасли, где количество рабочих мест и так ограничено. В ряде стран государство стало более щедро поддерживать тех лиц среднего возраста, которые испытывают проблемы со здоровьем. Таким образом, порог возрастной трудоспособности все более отодвигается, а неизбежный технологический прогресс уже не требует прежнего числа рабочих рук.
Отметим и другое: ширится оппозиция государственному регулированию на рынке труда вообще и в сфере обеспечения работой — в частности. Де-это мешает экономическому росту и подавляет конкуренцию. Первоначально каких-то возможных перегибов пытались избежать, создавая большее число рабочих мест, не требующих высокой квалификации, но время показало, что подобный ход — едва ли не более дорогой. Пробовали иной путь: вместо увеличения спроса на рабочую силу уменьшить ее предложение. Тем самым можно было бы обеспечить ее более справедливое распределение. Каждый получил бы возможность работать часть времени или в определенный период жизни, но не полное время от отрочества до старости. Этот подход считается утопичным, но не невозможным. Беда в том, что гуманитарные и правозащитные организации резко критикуют такое вмешательство. И вправду: кто кроме самого человека может определить, для чего он работает? Более либеральный вариант такого подхода предполагает “полумеры”, а именно: продление периода учебы, расширение возможностей для продолжительного отдыха или вообще предложение пожизненной учебы путем занятий в течение неполного времени. Однако все эти предложения торпедируются одним тезисом: кто будет обеспечивать этих людей, занимающихся всякими интересными вещами вне производственной сферы. Предприниматели? Отпадает. Государство? Но оно все дальше вытесняется с поля решения подобных вопросов. Один шаг, обсуждавшийся еще много лет назад, состоит в выплате некоего базового дохода всем гражданам без каких-либо условий, финансируемого за счет налогообложения. Увы, правительства сейчас вряд ли могут решиться на столь смелый шаг.

Все эти предложения опровергаются и внешне незначительным, но сильным доводом. Ведь чтобы регулировать проблемы занятости в глобальном масштабе, необходимо исходить из взаимозаменяемости всех видов рабочей силы, как квалифицированной, так и дешевой. А это вряд ли когда-либо станет возможным. Маловероятным представляется и обеспечение желающих большую часть активной жизни посвятить обучению и совершенствованию навыков необходимым количеством консультантов и педагогов. Им-то надо платить по полной программе. Разве что поручить такую работу волонтерам. В этих условиях наиболее разумным представляется полный или частичный отказ от разного рода химер. В конце концов, полная занятость еще не означает, что трудовой процесс происходит непрерывно. Люди неизбежно тратят время на поиск нового рабочего места. Тем не менее, думать о предотвращении гибельных для привычного мироустройства намерениях необходимо. Самым привлекательным кажется некий “нулевой” вариант, а именно — непредрешение тех проблем, разработка которых пока ограничена нашими представлениями о будущем человечества.